Фото: Валерий Шарифулин/ТАСС
Отечественная угольная промышленность стоит на пороге тяжелого кризиса.
К такому выводу пришла комиссия Госсовета РФ по энергетике по результатам анализа текущей ситуации в этой отрасли.
А ситуация, действительно, выглядит крайне неутешительной — расценки на уголь упали, тогда как затраты на логистику и обслуживание кредитов предприятий наоборот возросли. Сочетание этих факторов, полагают в Госсовете, приведет в итоге к тому, что по итогам только этого года размер совокупных убытков в угольной промышленности достигнет отметки в 450 миллиардов рублей, что в два раза превысит всю прибыль, полученную угледобытчиками в 2020 и 2021 годах.
Чтобы избежать таких потерь в угледобывающей промышленности, комиссия предложила ряд мер.
Например, отменить курсовую экспортную пошлину на уголь или ввести цену отсечения, ниже которой пошлина перестает действовать.
Цену отсечения, по мнению экспертов, можно было бы установить на уровне 114 долларов на тонну угля для Дальнего Востока, на уровне 106 долларов за тонну — для северо-запада страны и 111 долларов за тонну — для юга. Для коксующегося угля показатели составляют 172, 167 и 165 долларов соответственно, а для антрацита и энергетического концентрата PCI — 141, 137 и 137 долларов.
Также Госсовет полагает, что применение индекса на австралийский премиальный коксующийся уголь SGX TSI FOB Australian Premium Coking Coal ОТС при расчете НДПИ на коксующийся уголь следует отменить и вернуть действовавший до 1 января 2022 года порядок расчета НДПИ (без привязки к мировым бенчмаркам).
Кроме того, комиссия рекомендовала ОАО РЖД довезти объемы экспортного угля на восток в рамках соглашений с угольными регионами, увеличить перевозки в восточном направлении и заключить объемные соглашения по вывозу угля на юг и северо-запад. Кроме того, железнодорожникам посоветовали вернуть принципиально меняющие экономику перевозок угля из центра материка льготные коэффициенты за дальность, отмененные в середине 2022 года, и предоставлять скидки в объеме до 12,8%.
Но эти рекомендации, похоже, так и останутся рекомендациями.
Потому что Минфин, в частности, выступает против введения цены отсечения. А железнодорожники, хоть и заявляют, что «системно работают над выполнением поставленных руководством страны задач, в том числе новых, оперативно возникающих и влияющих на ранее согласованные планы», и в докризисные времена крайне неохотно соглашались на льготы для угольщиков (только в обмен на гарантии объемов перевозок), а теперь и подавно вряд ли на это согласятся.
Но значит ли это, что угольная промышленность действительно ждут «черные дни»?
— Я бы не стал сгущать краски и говорить, что наша угольная промышленность катится к катастрофе, — обрисовал собственное видение происходящего в энергетической сфере РФ политолог Алексей Анпилогов.
— Здесь нужно иметь в виду прежде всего два нюанса. Во-первых, угольный рынок существует не сам по себе, а в связке с нефтегазовым и металлургическим. Во-вторых, природный газ является прямым конкурентом энергетическим углям, так как угольная и газовая генерации энергии отчасти взаимозаменяемы. И рассматривать все это нужно в динамике.
Да, сейчас в угольной промышленности определенные негативные тенденции, связанные с удешевлением природного газа, но эту ситуацию угольный рынок переживал уже не один раз. Стоит газу начать дорожать, как угольные проекты вновь задышат полной грудью. Вот сейчас расценки на газ упали с 1 000 долларов до 300−350 долларов за тысячу кубометров. В этих условиях некоторые угольные проекты окажутся на грани рентабельности, а кое-какие станут и вовсе нерентабельными.
Но если посмотреть в целом на мировую экономику, мы увидим, что спрос на уголь в абсолютных цифрах продолжает расти, поскольку два самых энергоемких государства — Индия и Китай — не могут позволить себе отказаться от угольной генерации, хотя относительная ее доля в энергогенерации этих стран уменьшается.
Благодаря этому Россия обеспечивает загрузку Восточного угольного полигона, товаропоток по Транссибу и БАМу, а также ведет разработку проекта строительства третьей железной дороги на восток, с Эльгинского угольного месторождения в Якутии, полностью заточенную под вывоз коксующегося угля с крупнейшего месторождения, попутно позволяя себе уже предметно говорить о строительстве моста на Сахалин, чтобы включить серьезные сахалинские угольные объемы в эту транспортную магистраль.
Потому что сейчас есть немаловажный политический аспект. В мире в принципе немного мест, где есть хороший уголь, но тот же Китай по причине вступления Австралии в блок AUKUS отказался от закупок австралийского угля, несмотря на его высокое качество. Равно как и американского. Потому что он не хочет повторять судьбу Японии периода начала Второй мировой войны, когда США, введя эмбарго, поставили японскую экономику на грань выживания. Китаю выгодно иметь дело с Россией, потому что наш уголь практически весь идет по суше, что отражается на его конечной стоимости.
«СП»: Неужто у нашей угольной промышленности совсем нет проблем? Выходит, комиссия Госсовета по энергетике на воду дует?
— Ну, Транссиб и БАМ в данный момент перегружены. Восточный угольный терминал перегружен. Вообще существующие экспортные угольные терминалы перегружены. Чтобы снять эти нагрузки, нам требуются новые глубоководные портовые мощности. Это раз.
Два — свежие американо-британские санкции против нашей металлургии неизбежно отразятся на нашей экономике. Раньше основная наша логистика в металлургии была ориентирована на Черное море и Балтику, то есть основными потребителями российского металла были европейцы.
Теперь же, видимо, придется переключаться на Ближний Восток и Африку, потому что в Азии, в том же Китае, как мне кажется, нам ловить нечего. Но вот как долго продлится эта переориентация — пока вопрос, как, собственно, и то, насколько в это период будет востребован коксующийся уголь в нашем металлургическом производстве.
Три — существующая флуктуация расценок на уголь, вероятно, приведет к локальным убыткам для ряда производителей, эксплуатирующих старые, уже истощающиеся месторождения угля. В основном те, где добыча ведется шахтным способом, так как это повышает себестоимость такого угля. В первую очередь в зоне риска, по моему мнению, попадают горняки Воркуты, Кузбасса и Донбасса, где добыча осуществляется уже много лет.
«СП»: То есть край шахтеров Донбасс рискует стать еще одним депрессивным регионом России, где населению трудно будет найти работу?
— Надо понимать, что речь идет об истощении запасов легкодобываемого угля. Как таковых-то геологических угольных залежей на Донбассе все еще достаточно много. Просто того угля, который на текущем уровне рентабельности запасов не нужно будет поднимать с глубины в 3−4 километра, на Донбассе уже очень мало. Какие-то старые шахты, я думаю, неизбежно будут закрываться, трудности будут. Но этот не означает, что Донбасс, как и российская угольная промышленность в целом, погрузится в какой-то беспросветный кризис и положит зубы на полку.
У Донбасса в целом есть неплохие перспективы. Например, в тех же луганских шахтах добывают очень качественный антрацит, он превосходен для энергетики.
А под Горловкой — высококачественный коксующийся уголь для металлургии. Просто там сейчас идут бои, и в силу объективных причин добыче не ведется, слишком опасно. Когда фронт сдвинется западнее, там откроются прекрасные перспективы. Это во-первых.
Во-вторых, нужно понимать, что все нынешние проблемы в нашей угольной промышленности будут длиться ровно до тех пор, пока нефтегазовый рынок вновь не столкнется по тем или иным причинам с какими-то трудностями, провоцирующими рост стоимости углеводородов.
Да и потом, надо просто проявлять инициативу, искать инвесторов, и тогда ситуация наладится. Взять хотя бы то же Эльгинское месторождение. Там есть инвесторы, кстати, те же самые, которые создали телекоммуникационного оператора Yota, они приняли решение строить новый порт на берегу Охотского моря, который уже просто отрывают с руками.
