Идея парламентария исполнена не большего смысла, чем приказ царя Ксеркса
Есть предложение – переименовать Финский залив. Нет, предлагает это, упаси бог, не автор данного текста. У автора на такое не хватило бы ни духу, ни фантазии. К счастью, и то, и другое в наличии у депутата Госдумы Олега Нилова. Можно даже сказать, хоть залейся – простите за невольный каламбур. Но при всем восхищении отвагой и креативностью парламентария, нельзя не заметить, что он отнюдь не первопроходец на пути “географических закрытий”.
Переименования в угоду текущей политической конъюнктуре – дело для российской и мировой топонимики хоть и не рутинное, не каждодневное, но вполне себе обычное. Правда, до переименования заливов дело у нас вроде бы до сих пор не доходило.
Мотивы в изложении самого думца – между прочим, не рядового депутата, а первого замруководителя фракции "Справедливая Россия – За правду" – таковы: "Ситуация, которая складывается на границе России с Финляндией, уже становится нетерпимой не только для жителей Петербурга, но и Ленинградской области, Карелии. Я считаю, необходимо обратить внимание на действия, провокации бывшей нейтральной когда-то Финляндии… Проходить мимо таких вызовов мы не должны, не можем".
А вот сама идея, так сказать, as it is: "При таком отношении, при такой благодарности – в кавычках – этого соседа почему у нас, ну, например, наш любимый залив называется Финским? Есть предложение вернуть ему название "Невский". 300 лет, ровно 300 лет, в 1723 году Петр I указом, учреждая, основывая Кронштадт, назвал этот залив Кронштадтским… Какой он "Финский залив"?".
Справедливости ради, "Невским" залив никогда не назывался, так что ни о каком "возвращении к истокам" тут речи быть не может. "Кронштадтским" – да, был какое-то время. Но по историческим меркам – весьма недолгое. Уже с конца XVIII века за ним закрепилось нынешнее название. И не менялось, несмотря на все перипетии непростых отношений между Россией и ее бывшей провинцией. А были, напомним, в истории этих отношений и ситуации похуже нынешних.
В одном XX веке разразилось четыре крупных вооруженных конфликта: в 1918-1919, в 1921-1922, в 1939-1940 (так называемая "Зимняя война") и в 1941-1944 (советско-финская война в рамках Второй мировой) годах. Пожалуй, ни с какой другой страной Советская Россия и Советский Союз не воевали так много и так часто.
Но при этом мало того, что не переименовали Финский залив, так еще и одну из "братских республик" назвали Финской: в 1940 году Карельская АССР была выведена из состава РСФСР и преобразована в Карело-Финскую ССР.
Понятно, что трансформация была число формальной: проект был "на вырост" – с прицелом на Финляндию. Но если бы Никита Хрущев, коего так много и так часто ругают у нас за передачу Крыма Украине, не вернул "блудную" республику в Россию, то, вполне возможно, у Российской Федерации было бы сегодня на одну национальную автономию меньше, а у Финляндии стала бы раза в полтора больше.
Ну а куда бы еще делась независимая Карелия после распада СССР? В общем, грех жаловаться на судьбу: могло быть хуже.
Конечно, сказать, что советская власть вела себя сдержанно в отношении топонимики, – значит, опять-таки, сильно погрешить против исторической правды. Но жертвой преобразовательской энергии "строителей нового мира" обычно становились ойконимы – названия населенных пунктов.
Не церемонились "строители" и с оронимами – наименованиями форм рельефа земной поверхности. Как правило, конечно, приподнятых форм, сиречь гор: пик Ленина, пик Сталина, пик Коммунизма, пик Комсомола… Были также случаи переименования островов. Скажем, Земля Императора Николая II, архипелаг в Северном Ледовитом океане, стал в 1926 году Северной Землей, а остров Цесаревича Алексея в составе этого же архипелага – Малым Таймыром.
Но что касается гидронимов, названий водных объектов, в вину большевикам – ну, или в заслугу, кому как – поставить практически нечего. Разве что протекающую по городу Волгограду речку Царица, переименованную в середине 1920-х в Пионерку.
Пожалуй, последним крупным водным объектом на территории России, переименованным по политическим мотивам, является река Урал. До 1775 года, напомним, она была Яиком. Прежнее название впало в немилость из-за восстания Пугачева, ключевую роль в котором сыграли яицкие казаки.
"Всемилостивейше повелевает Ее Императорское Величество, – гласит соответствующий указ Екатерины II, – для совершенного забвения сего на Яике последовавшего несчастного происшествия, реку Яик, по которой, как оное войско, так и город его название свое доныне имели, по причине той, что оная река проистекает из Уральских гор, переименовать Уралом, а по тому и оное войско наименовать Уральским, и впредь Яицким не называть, равно и Яицкому городу называться отныне Уральск, о чем для сведения и исполнения сим и публикуется".
Но нельзя не заметить, что река Урал целиком убиралась в те времена на территории одного государства – и начиналась, и впадала в пределах Российской империи. Чего нельзя сказать о Финском заливе, воды которого омывают нынче берега трех держав. Российские территориальные воды – лишь около трети общей площади залива. И что-то подсказывает, что на других берегах идею Нилова вряд ли поддержат.
Короче говоря, предложение депутата исполнено не большего смысла, чем приказ персидского царя Ксеркса I высечь море – за то, что налетевшая буря не позволила его войску переправиться через Геллеспонт, нынешние Дарданеллы, на европейский берег.
Впрочем, когда это наших неутомимых слуг народа останавливало отсутствие смысла? Яицкое дело – нехитрое.
